Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу - Страница 54

Хех! Да если дело только в этом, так Ингеборгу нашу мы спрячем так, что Альенор ее фиг обнаружит… Главное, чтобы сама не подставилась, а то, кстати, вон она чуток высунулась из оконца на правой башне. Непорядок: если я ее засек, значит, и другие могут…

— Ну-ка, дружок, — паж из семейства де Литлей — юный гигант, тринадцати лет от роду и ста восьмидесяти сантиметров ростом, вытянулся в струнку. — Мухой — к леди де Леоне, и передай ей, что ее видно с плаца. Бегом!

А когда мальчишка умчался, я поинтересовался у Джона:

— Дружище, там вестей о приближении драгоценной особы нашей бабушки не было?

— Никак нет, командир, ваше высочество. Не бы…

О-ба! Не было, не было, а теперь — есть! Прочертив дымный след, в воздух взвилась сигнальная ракета. Молодец, сэр Годгифсон, честное слово — молодец! Пускай «бабуля» полюбуется на систему дальнего обнаружения, предупреждения и оповещения.

— Передать по войскам: приготовиться к встрече бабушки удав… тьфу ты, то есть бабушки принца! Оркестру — готовность номер один. Как только въедут — встречный марш!

По рядам солдат проходит шевеление, ефрейторы и сержанты последний раз пробегают вдоль шеренг, придирчиво осматривая внешний вид личного состава. Ну…

…С юго-востока, со стороны деревни Чаринг, к Тауэру подъезжает кавалькада всадников, между которыми мерно покачивается… карета?.. возок?.. телега?.. В общем, что-то на четырех колесах, грубоватое, аляповатое и несуразное, как и большинство транспортных средств этого времени. Рыцари в расшитых гербовых коттах, неблагородные воины в начищенных доспехах, дамы в дорогущих изысканных нарядах — все это разноцветное и сверкающее великолепие медленно ползло к королевской резиденции. О'кей, бабулечка-красотулечка, начинаем тебя встречать. По высшему разряду…

Оркестр, наскоро сколоченный из толпы каких-то бродяг, которые таскали с собой музыкальные инструменты, повинуясь взмаху моей руки, врезал встречный марш. Впечатление было не слабым. Ситуацию несколько портило отсутствие дирижера, а также полное незнание музыкантами нотной грамоты, но, повторюсь, впечатление было не слабым. От жуткого воя труб, звона цимбалов и грохота барабанов кони вновь прибывших присели и попятились, а особо впечатлительные особи, храпя, вставали на дыбы. То ли дело кони моего войска. Их почти месяц тренировали выдерживать эту какофонию, и теперь они и ухом не повели. А мой Росинант и вовсе верно глухой, и плевать он хотел на всякие посторонние раздражители…

Под грохот заключительных аккордов карета останавливается прямо передо мной. Распахивается дверь и… Мать моя! Людмила?! А она-то что тут делает?!!

Навстречу мне из экипажа вышла моя завучиха Людмила Анатольевна Ганецкая. Вернее — ее точная копия. В свое время мы изрядно попортили друг дружке крови: я ей — своим «примерным» поведением, она мне — чуть ли не еженедельными вызовами родителей в школу. Так что уж ее образину я узнаю даже в полной темноте. «Ты, Гудков, позоришь высокое звание советского пионера!..» Бляха, надо же какое сходство: тощая, что твой скелет, прямая, будто жердь, с жиденькими седыми волосами, выбивающимися наружу из-под платка и узкогубым, тонким злым ртом… Твою ж мать!..

Разве что наша Ганецкая никогда бы так не раскрасилась, но это, впрочем, еще хуже! Труп в румянах, гроб в известке!..

— Рада приветствовать вас, царственный внук наш, — скрежещет бабуля. — Вижу, что вы ждали меня с нетерпением. Но к чему столько воинов? Уж не готовится ли нападение неведомого мне врага?

В натуре, Людмила. Даже голос такой же противный, словно железом по стеклу…

— Дражайшая моя бабушка, я рад приветствовать вас у себя в гостях! — я галантно склоняюсь и целую ее сухую пергаментную лапку.

Эк тебя перекосило! А вот то-то: в гостях ты здесь, бабуся, в гостях…

— Никакой опасности от врага нет, дорогая бабушка, — бойко продолжил я, улыбаясь во весь рот. — Я просто хотел, чтобы вы погордились моими успехами в деле создания армии.

И, не дожидаясь ее согласия, я поволок ошалевшую бабку вдоль парадного строя.

— Здравствуйте, товарищи Шервуд-Нотингемцы!

— Zdrav jelam, ваше величество! — орут в унисон шесть сотен луженых мужских глоток.

Бабуля вздрагивает. Видно, что дисциплина производит на нее неизгладимое впечатление…

— Здравствуйте, бравые швабы!

— Zdrav jelam, ваше величество! — гремит над Тауэром с приветствие с немецким акцентом.

— Здорово, молодцы-валлисцы!

— Zdrav jelam, ваше величество!..

После того, как оторались последние, я отвожу в сторону в конец ошарашенную Альенор и киваю Энгельрику. Тот встает в стременах:

— Парад! Smirno! К торжественному маршу! На одного линейного дистанция! Первый полк — прямо! Остальные — напра-ВО! Шаго-о-ом… АРШ!

Жаль, что здешние музыканты не умеют играть «Прощание славянки», а то вышло бы еще круче, но и марш под грохот барабанов и яростные выкрики «I — raz! I — raz! I — raz, dva, tri!» уже производят на старушку и ее свиту неизгладимое впечатление. Проходя мимо нас, шеренги делают «равнение направо», и самозабвенно орут «Спартак — чемпион!» Ну, че, бабуля? Как зрелище?..

Позже, на официальном обеде, я представил своей «обожаемой» бабуле свою обожаемую супругу. Узрев перед собой дважды королеву и великую герцогиню Аквитанскую, Машенька было чуть подрастерялась, но быстро освоилась и вскоре весело щебетала с бабушкой о счастливой жизни, о неземной любви к своему супругу, и не менее неземной любви самого супруга, о его — моих, то есть — героических деяниях, и так далее, и так далее, и так далее. Бабуля, казалось, благосклонно внимала, даже скрежетала ответные ободряющие реплики, но иногда бросала на меня такие взгляды… Вот словно прямо сейчас и спросит: «Ну, что, Гудков? Опять за свои дикие выходки принялся? Позорище!..»