Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу - Страница 2

К оглавлению

2

Я видела, что ему этот разговор в тягость — видно, не часто ему приходилось вот так запросто беседовать с королевами, и к тому же это наверняка расходится с приказом, полученным им от своего сюзерена. Но именно поэтому я и занимала его разговором. Ричарду нужен ответ как можно быстрее? Ну, что ж, пусть подождет. Насколько помнится, ожидание быстро выводит его из себя…

Покончив с обедом и заверив посланца, что ответ не заставит себя ждать, я наконец-то осталась одна. У меня дрожали руки, и не хватало сил распечатать письмо. Кое-как сломав печать, я развернула послание моего дорогого супруга. О да, это писал он — его манеру ни с кем не перепутаешь! Столько цветистых комплиментов, велеречивых оборотов и нежных двусмысленностей написать под силу только ему. Но вот если убрать всю эту красоту, что же остается? Ответ был прост: моему дорогому супругу нужны были деньги. А я-то размечталась! Деньги, деньги… Без них не обойтись даже королю. Если учесть, что в течение двух лет, прошедших с нашей последней встречи, он не написал мне ни слова, деньги ему нужны были позарез. И взять их, видимо, больше было негде…

Он умолял меня продать полученный в наследство Монреаль, подкрепляя свою просьбу рассказами о том, какую неземную любовь он ко мне испытывает на самом деле. И что только роковые обстоятельства помешали ему выказать всю свою страсть и нежность на деле. Все это было в высшей степени куртуазно изложено, да только я — не глупая рыба тунец, и дважды на одну и ту же приманку не клюну! А он, видно, совсем забыл, какая я, раз рассчитывал поймать меня на такую наживку. В прежние времена он хотя бы помнил, что я отнюдь не глупа.

И что прикажете делать? Продать Монреаль? А ради чего, вернее — ради кого?! Ради человека, который повернулся ко мне спиной чуть ли ни в первую нашу ночь?

Не продавать Монреаль? И заслужить славу изменницы, неблагодарной и неверной супруги, которая бросила своего мужа-героя, символ рыцарства в трудную минуту? О, я хорошо знаю коварство и жестокость всей семейки Плантагенетов! Уж они постараются, чтобы о моем отказе стало всем известно! И известно именно в той версии, которая будет им на руку. От их черного семени всего можно ожидать… Во всяком случае, мне бы очень не хотелось, чтобы трубадуры распевали канцоны и сирвенты, посвященные «несчастному христолюбивому королю Ричарду и его жестокосердной супруге Беренгарии»…

Надо было что-то придумать… Но ничего в голову не приходило.

Всю ночь я не смыкала глаз. Сколько раз принималась за ответ и снова соскабливала написанное — и не передать… Наконец, ответ был готов. Он был полон нежности и куртуазности, содержал множество заверений в любви и преданности… но в нем не было ни одного конкретного слова о том, что я собираюсь делать с Монреалем. Конечно, если придется, я с ним расстанусь, но уж не так легко, как мог подумать мой дорогой муж. Вот только защитников у меня нет — разве что тот неведомый мне рыцарь из сновидения?..

Посланец, еще более румяный после крепкого сна и сытного завтрака, отбыл восвояси. А я принялась за прерванное вышивание. Капля крови, упавшая вчера на бедного рыцаря, побурела, и я без всякого сожаления укрыла ее стежками из ярко-синего шелка. Мой рыцарь приобрел не только новый плащ, но и недостающую левую руку, и опять был готов к схватке с драконом… Как жаль, что с моими врагами нельзя справиться при помощи иглы и ниток!

Часть первая
Война и…

Глава 1
О политических планах или «кто тут в цари крайний?»

В тот день, когда в мой лагерь прибыли посланцы тамплиеров, я окончательно понял: от короны я смогу отвертеться только в одном случае — если убьют ДО коронации. Раз уж такие крутые гаврики, как Рыцари Храма — а я еще по «Айвенго» помню, что это были серьезные ребята! — явились ко мне с выражением покорности… Да я здесь оказывается круче самой крутой горы! Разве что до Эвереста чуть-чуть не дотягиваю, а так…

Правда, насчет «покорности», это я малость приврал. Храмовники явились скорее договориться. По принципу «Ты — мне, я — тебе»…

— …Ваше высочество — проникновенно вещал мне рыцарь с непроизносимым именем и еще более непроизносимой должностью, звучащей как «гондольер» — наш магистр Лука Бомануар направил нас к вам с единственной целью: ваш венценосный отец, пребывающий ныне в Анжу, несправедливо поступил с нами — своими верными союзниками по Крестовому походу, и потому мы просим вас…

Ага! Знаю я этих «верных союзников» и эту несправедливость! Один Бриан де Буагильбер чего стоил! Как Айвенго подставил, гнида казематная!..

Должно быть, последние слова я произнес вслух, потому что тамплиер немедленно воспрянул:

— Как, ваше высочество, вы знали моего брата, несчастного Уилфреда? Должно быть, вы встречали его в Святой Земле?

Я не успел ответить, как откуда ни возьмись вынырнул мой «замполит» — «смиренный епископ Адипатус», в просторечии — отец Тук.

— Встречались мы — я и его высочество, с рыцарем Айвенго, — сообщил он, задумчиво почесывая обширное чрево. — Что и говорить: рыцарь был — хоть куда!

— Истинный воин храма, достойнейший в свите маршала Иерусалимского Королевства… — В словах тамплиера послышалась, однако, нотка сомнения, — Во всяком случае, мне так говорили…

— И рекли святую истину, — убежденно заявил фриар Тук, оставив в покое живот и переключившись на бока. — Первый на поле брани, да и на пиру не знал равных!

Должно быть последним утверждением замполит попал в точку, потому что храмовник заметно расслабился:

2