Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу - Страница 67

К оглавлению

67

— Не, не боюсь. Ну, расскажешь ты об этом, и кто тебе поверит? Подумаешь, бывшая королева Франции… Постой, постой… А откуда ты знаешь, что я не сын Ричарда и Беренгарии?

— Ну-у… — Она повернулась ко мне, слегка коснулась моей щеки губами, а потом… — Кому же и знать, как не мне?..

— Чего-о?.. — Мысли в голове завертелись калейдоскопом… — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты?..

— Беренгария Наваррская к твоим услугам, — она неожиданно хихикнула, — сыночек…

И потрепала меня по волосам…

Глава 6
О конспирации, тайнах Лондонского двора и родственных чувствах или «Кавалерия — вперед!»

Сколько себя помню, мне снились сны. И чаще они меня огорчали, чем радовали. А в последние годы, кажется, я и дни проводила в какой-то невеселой полудреме… Мессы, монастыри, чьи-то гостеприимные замки, похожие один на другой, лица, сливающиеся в неразличимый поток… Мечты о собственном аббатстве, утопающем в розах, больше похожие на грезу наяву, чем на реальные планы. И это я-то! Неужели это действительно я?! Я, которая верховодила младшими братьями и сестрами и вызывала у няньки серьезные опасения, возьмет ли меня вообще кто-нибудь замуж при таком сумасбродном поведении… Скажи мне кто-нибудь тогда, какой я стану, никогда бы не поверила. Удивительно, как я и сама за последние годы не заросла паутиной и не превратилась в статую в монастырской часовне!

И знаете, когда я окончательно проснулась от своего многолетнего забытья? Когда, шагая по дороге с паломниками, почти сразу же наступила ногой в коровью лепешку. Настоящую такую, весьма ароматную. Да уж, это вам не призрачные небесные розы… И я вдруг почувствовала, что вокруг — жизнь. Скажете, смешно? Возможно. Но с этого момента из треснувшей разом шелухи обид, молитв и покаяний вдруг вылезла на свет забияка Беренгуэлла, как любил называть меня отец. Вылезла, отряхнулась, топнула ногой, счищая прилипшие ошметки коровьего навоза, и пошла дальше.

Путешествие было весьма забавным. Конечно, я сглупила, не предупредив придворных, но они быстро все исправили. Что сказать — молодцы, даже не ожидала от них подобного. Хоть и понимаю, что сделали они это во многом не из-за меня, а, скорее, из-за себя. Но ведь могли бы, предположим, кинуться к Ричарду или, скорее, к Алиеноре, и, раскрыв мои планы, попытаться выслужиться? Могли бы. Терять-то им было особо нечего. А не кинулись. И, подозреваю, не пожалели.

Мы довольно быстро добрались до побережья. Я, правда, опасалась, что в большом порту нас легко обнаружат. Но все сложилось удачно — обосновались мы в маленькой деревеньке, жители которой занимались рыбной ловлей, а некоторые, особо отважные, пускались на своих суденышках через пролив. Вот и нам предстояло наутро отправиться в путь на нескольких посудинах покрупнее. Некоторые мои спутники заметно тревожились, но меня подобные поездки — после Кипра — как-то не волновали. Ну, море, ну и что? Бывают вещи и похуже. А я ждала встречи с Англией. Конечно, я задумывалась о том, что ждет меня дальше, но впервые в жизни не переживала по этому поводу. Что будет — то и будет, а там поглядим.

— Ах, ваше ве… ваше сиятельство, — причитали мои благородные дамы, — это ведь так опасно!

А вокруг пахло морем, солью и ветром. И ничего похожего на настоящую опасность не было и в помине. Вот прискачи сюда Ричард — вот это было бы опасно. Но само сознание того, что я, оказывается, могу его перехитрить, окрыляло меня, а возможная опасность лишь придавала сил.

До Англии мы и вправду добрались без приключений, чем наши кавалеры остались весьма разочарованы. Не думаю, что от них был бы какой-то толк, случись на море шторм — половина из них и так всю дорогу склонившись и перевесившись через борт. Но стоило им ступить на землю и отдышаться, как они тут же заявили, что если бы что, то они бы… ну, вы понимаете. Мы с дамами единодушно их поддержали, и уверили, что только благодаря их мужеству и отваге посмели пуститься в столь опасное путешествие. Но я была бы несправедлива к ним, если бы не сказала, что они и в самом деле проявили благородство и доблесть в полной мере. Но чуть позже — при осаде Скарборо. А пока мы довольно резво продвигались по английским дорогам, которые еще не успели размокнуть от подступающих осенних дождей.

Ну, что вам сказать об Англии — неплохое у меня королевство оказалось! А уж о принце Робере я столько всего наслушалась — хватило бы не на один рыцарский роман… Теперь вот еще поглядеть бы воочию, насколько хорош «сынок», и за державу можно быть спокойной.

Но увиделись мы не скоро. Хотя все сложилось таким образом, что лучшего и пожелать было нельзя, а ведь я ничего специально для этого не делала. Просто наш паломнический путь пролегал через Скарборо, и стоило нам только туда приехать, как оказалось, что именно тут и находится двор Его Высочества принца Робера. Сам «малыш», правда, отсутствовал по неотложным государственным делам — грабил где-то кого-то, — но и его окружение сумело поразить меня в полной мере. Это было ошеломляющее сочетание цыганского табора, бродячего цирка и бандитской шайки, приправленное некоторой долей аристократизма в лице супруги принца, дочери ноттингемского наместника леди Марион, и еще нескольких персонажей. И окружение это было крепко спаяно общей любовью и восхищением к моему дорогому «сыну». Что скрывать, я про себя втайне даже загордилась — мало про какого монарха отзывались столь восторженно, и при этом искренне. Поверьте, уж в этом я разбираюсь — правителей повидала немало.

Тоненькая и большеглазая валлийка — супруга моего «малютки» — оказалась удивительно милой девушкой. Она понравилась мне с первого взгляда и своей скромностью, и своей неожиданной ученостью, и любовью к Роберу, естественно. Конечно, ей не хватало изящества манер и всего того, что непременно приобрела бы, вырасти она при настоящем дворе, но… Поверьте, это даже было к лучшему. Манерам научиться можно и в семнадцать, а вот сохранить в себе искренность, поварившись в котле придворных интриг — вряд ли. Сама я в последние годы кривила душой ежечасно — из-за того, что так принято, из-за страха перед мужем и свекровью, да и от скуки или ради собственного развлечения. А здесь, прикрываясь чужим именем, я впервые разрешила себе быть самой собой, как дома, в Памплоне, и зажила настоящей жизнью. И — удивительное дело! — одновременно сама уже почти верила в то, что незнакомый мне человек, перед которым так преклонялись окружающие, и мне не совсем чужой. Этот неведомый проходимец и у меня почему-то с каждым днем вызывал все более теплые чувства, так что я и сама удивлялась. И даже беспокоилась, я не разрушаться ли эти чары с появлением, собственно, самого самозванца… Но пока у меня хватало и других проблем.

67